Оля исподтишка разглядывала его спокойное лицо: яркие зеленые глаза, прямой нос с едва заметными веснушками, брови на два, а то и три тона темнее волос, ресницы с закрученными кончиками... губы. Последнее ей нравилось больше всего.

В голову полезли совсем нехорошие мысли – за ними-то он и застал ее врасплох. Она вздрогнула от неожиданности, но взгляда не отвела – поздно было сбегать. А Денис улыбнулся, достал из пакета очередную монетку и протянул ей.

– Тоже хочешь?

– Да. – Оля без раздумий взяла у него монетку, наклонилась и бросила. Монета плюхнулась в воду камнем.

Повисло тягостное молчание.

– Неправильно ты сделала, – тоном учителя изрек парень.

Взгляд внимательных глаз остановился на книжке, которую она пыталась читать, и уголки его губ иронично приподнялись.

Оля инстинктивно накрыла ладонью обложку с изображением моложавой женщины и нехотя спросила:

– Ну и как же правильно? – Ей хотелось прибавить «умник», но она вовремя придержала язык. Обмен «любезностями» они уже проходили, повторяться не имело смысла, особенно в такой близости от лужи. Зная его взрывной характер, она вообще сомневалась, что разумно затевать с ним разговор.

Денис вынул из пакета горсть монет, вручил ей и показал, как правильно взять стальной блинчик.

– Это как в фрисби [9] играть. Все просто, смотри... – Он швырнул монетку, и та запрыгала по гладкой поверхности лужи, как лягушка.

– Три, – огласила она результат и тоже бросила... – Раз, два, три, четыре, пять...

– Восемь, – как-то невесело подвел итог Денис.

Она с триумфом посмотрела на него и сказала:

– У меня больше!

Вышло по-детски заносчиво, но он не обиделся, а с улыбкой сказал:

– Я умею считать.

Они переглянулись. Ей стало стыдно, поэтому она поспешила разрядить обстановку и указала на пакет:

– Сколько тут?

– Двадцать рублей.

– Копишь, что ли? – изумилась она.

– Не-е, в банке поменял.

«Точно, ненормальный, – подумала она, но сказать то же самое вслух не осмелилась. – У каждого свои тараканы в голове. Бросать блинчики – еще не самый худший вариант. А что, даже оригинально, не банальный футбол...»

Она поймала на себе его взгляд и спросила:

– Что?

– Думаешь, я сумасшедший? – прямо спросил он.

Оля слишком поспешно затрясла головой – Денис недоверчиво улыбнулся.

– Ничего такого я не думаю, – упрямо возразила девушка, – и не нужно смотреть, будто все знаешь.

Парень бросил монетку. Раздался приятный тихий плеск, и на седьмом скачке «блинчик» затонул.

– Просто нравится, ничего особенного, – не глядя на нее, произнес парень.

– А я ничего и не говорю!

Денис закинул руку на спинку скамейки, повернулся к ней и с вызовом поинтересовался:

– А ты... что ты любишь?

Она задумчиво пожала плечами.

– Ну же, скажи, только без раздумий! – потребовал он. – Что ты любишь?

– Лужи, – брякнула девушка и не успела даже пожалеть о своем глупом ответе, как он радостно воскликнул:

– Я знал!

Оля открыла рот, чтобы спросить, что же любит он сам, кроме пускания «блинчиков», но парень ее опередил:

– А что в них, в лужах, такого?

– Небо. – Она смущенно потупилась. – Много чего, разве ты не видишь?

Он наклонился вперед, посмотрел на свое отражение в воде и начал перечислять:

– Небо вижу, деревья вижу, отражение твоих ног, листья на дне, монеты...

– Как будто два мира, – нехотя разъяснила Оля, – наш и другой – в отражении.

Денис уставился на нее, долго молча смотрел, точно не мог определить, врет она или нет, потом тихо сказал:

– И правда.

Какое-то время они бросали монетки, подсчитывая, у кого «блинчик» дольше продержится на поверхности. А ей хотелось с ним поговорить. И неважно, о чем, – просто разговаривать. Он стал первым человеком, которому она призналась в таком сокровенном, как любовь к лужам. Ни одна живая душа в целом мире об этом не знала, а он выудил правду за какую-то ничтожную минуту.

Парень заметил, что у нее кончились монетки, положил пакет между ними на скамейку и неожиданно спросил:

– А почему два мира? Почему не три?

Оля удивленно вскинула брови.

– Три?

– Ну да! – Денис резко выпрямился и указал на лужу. – Первый мир – как отражение нашего, второй – мир самой лужи, ее недра: с листьями, монетками, окурками... а третий – наш.

– Да, – только и смогла произнести она, пораженная даже не его въедливостью, а тем, что он все время думал о ее словах.

– Как в жизни бывает – небо в окурках, – вздохнул он, запуская руку в пакет с монетами.

Ей очень хотелось видеть в этот миг выражение его лица, но не было сил поднять глаза. Казалось, словно порыв холодного ветра распахнул настежь дверь ее души и нарочно впустил внутрь незваного гостя.

Когда молчание стало невыносимым, она спросила:

– Ну а ты что любишь?

Парень улыбнулся, и ей пришла в голову безумная мысль, что он произнесет сейчас: «Тебя». Сердце замерло так сладостно, как будто она – многострадальная героиня самого длинного в истории человечества сериала и ждет признания в любви уже на протяжении тысяча черт знает какой серии. Он сказал другое:

– Стихи.

«Ничуть не хуже», – попыталась утешить свое напрасно замершее сердце Оля, но глупому органу было не объяснить. Ему неожиданно понравилась роль измученной героини телесериала, которая трепещет в ожидании трех простых слов.

– И что же в них, в стихах? – в свою очередь задала вопрос девушка.

– Как бы банально это ни звучало, в них – все... – Денис помолчал, а потом негромко прибавил: – И лужи твои тоже.

Глава 19

Сильный слабому – товарищ

«И что они все в ней нашли? – недоумевала Лера, разглядывая рыжеволосую Олю Соломкину, собравшую на перемене вокруг себя почти весь класс. – Невесть какая умная, далеко не красавица, да и оратор из нее никакой. Может, она ведьма? Ну, да-а, с такими-то косичками только и колдовать... Хотя, если это прикрытие...»

– Привет, Лерк! – К ней незаметно подкрался сводный брат.

– И тебе. – Она заметила на черном рюкзаке мальчика чей-то пыльный след от ботинка и вздохнула.

– А где твои подруженции? – удивленно огляделся Антон.

– Тебя это правда интересует?

Брат кивнул на ее одноклассников и подозрительно спросил:

– Тебя что, изгнали?

Ей хотелось сказать ему что-нибудь едкое, но слов не нашлось, поэтому девушка лишь проворчала:

– Вот еще. Кто они такие, что изгнать меня... Не смеши!

– А почему ты одна стоишь? Поссорилась с девчонками?

Отвечать не хотелось, Лера сделала вид, что не расслышала его, и спросила сама:

– Какой у тебя урок?

– Матеша, – невесело протянул Антон.

– Снова тебя одноклассники отпинали?

– Никто меня не пинал! – Антон зло посмотрел на нее и указал на перешептывающихся девушек у дверей спортивного зала. – А вот у тебя, кажется, проблемка. Что, с тобой больше никто не дружит?

Он смотрел на нее с такой надеждой, что стало смешно.

– Тоша, мне все равно.

Мальчик недоверчиво тряхнул нечесаными волосами.

– Быть не может! Врешь ты все!

Она покосилась на довольную Соломкину, которая о чем-то весело рассказывала ребятам, и упрямо повторила:

– Мне все равно.

– Фигово одной, да? – настаивал брат, точно ему доставляли радость ее неприятности.

Лера с усмешкой щелкнула его по носу.

– Глупый ребенок! Плохо только тем, кто готов признать свое поражение, а это не про меня. Плохо тем, кто ходит и скулит. – Она пристально посмотрела на его рюкзак с четким следом от ботинка и прибавила: – Слабакам плохо, Антоша. А мне – в самый раз!

– Ой уж... – фыркнул мальчик.

– Иди на урок. И я тебя умоляю: хоть раз не позволяй всяким соплякам валять себя по полу, как тряпку!

Брат с ненавистью сузил глаза и выплюнул: