– А что будет зимой? – неожиданно спросил он.

Оля нахмурилась.

– В смысле?

– Ты приходишь сюда зимой?

– Нет, – честно созналась она. – А ты?

– И я нет.

Они замолчали.

Почему-то раньше она не задумывалась, что будет, когда последний лист упадет с деревьев, замерзнут лужи и выпадет первый снег. Да и сейчас ей не хотелось подражать героине кино, которая в последний день курортного романа выдает искрометное: «Что с нами будет?» Она не имела права задавать этот вопрос, потому что у них не было «нас», была только «она» и был «он» – две половинки, возможно, вовсе не одного сердца.

– С каждым днем все холодней, – словно невзначай сказал парень.

– Да...

– У тебя есть какой-то определенный день, когда ты перестаешь сюда приходить?

Оля замялась. Не знала, нужно ли говорить о личном, но все-таки ответила откровенно:

– Есть. Пятнадцатое ноября.

Он улыбнулся.

– Правда? А почему? Что за день такой?

– Папа умер.

– Прости... – пробормотал Денис, улыбка схлынула с его лица, и он повторил: – Прости.

– Не извиняйся, уже давно. Это он меня сюда впервые привел, я мелкая совсем была.

– Хотел бы я посмотреть.

– На что?

– На тебя мелкую.

Оля сморщила носик.

– А я не изменилась совсем!

Денис прикрыл рукой рот, но не сдержался и засмеялся. Потом невольно глянул на ее грудь.

– Так уж и не изменилась?!

Она слегка толкнула его плечом.

– А ты, значит, умеешь быть пошлым!

– Умею... как видишь.

– На самом деле я очень изменилась, – со вздохом сказала Оля. – В один печальный день ноября детство закончилось, и мне это показалось несправедливым. Наверное, и сейчас кажется.

– У тебя оно хоть было, детство, – хмыкнул Денис, – у меня вообще не было.

– Вот как? Почему?

Он скривился.

– Мать ушла, когда мне было три года.

– А отец?

– Отец... – Парень усмехнулся. – Он, так сказать, любил покуролесить с дамочками, дома бывал редко. Я с бабушкой и дедушкой жил.

– Они живы? – осторожно спросила Оля, рассматривая его спокойное лицо.

– Нет, – резко ответил Денис. – Дед умер, когда мне было девять, – инфаркт, кажется, а бабушка через два года скончалась в сумасшедшем доме. Папаша ее туда упек, когда она начала заговариваться и перестала нас узнавать.

– Ужас! – прошептала Оля.

Он глянул на нее.

– Думаешь?

– Да, но...

– Тебе меня жаль?

– Да, но...

– Не стоит жалеть!

– А про маму ты ничего не знаешь?

Денис улыбнулся.

– Она встала на табуретку в своем огромном лондонском доме и повесилась на люстре. Спасти ее не успели.

– Бо-оже... Правда?

Он насмешливо посмотрел на нее:

– Конечно, нет. Понятия не имею, что с ней и где она. И даже если бы все произошло, как я сказал, какое мне дело?

Оля поежилась от холодного ветра.

– А ты никогда не думал, что твоя мама жалела о своем поступке и...

– Что за бред?! – оборвал ее Денис. – Скажи об этом доморощенным психиатрам, по которым меня водила бабка! Если бы она жалела, то вернулась бы... или хоть написала, позвонила. Почему-то всем окружающим проще выдумать какую-то тупую отговорку, чем поверить, что человек – ничтожество.

– Все-таки она дала тебе жизнь, – напомнила Оля.

– Считаешь, этого вполне достаточно?!

– Нет, но...

– Тогда не говори! – пренебрежительно бросил он. И, глядя на нее, добавил: – Мои родители встречались со школьной скамьи и, поверь мне, стоили друг друга. Только отцу хватило совести не сбежать окончательно, а она любила больше всех на свете себя.

– Я тебя понимаю...

Денис скривился.

– Ничего ты не понимаешь! Откуда тебе?! По тебе разве скажешь, что жизнь не удалась? Ты избалованная девочка из небедной семьи с хобби для простолюдинов, – кивнул он на лужу.

Оля сердито прищурилась:

– А тебе откуда знать, удалась моя жизнь или нет? По тебе тоже не скажешь, что ты брошенный ребенок, который находит отдушину в стишках!

Их взгляды скрестились.

Оля медленно поднялась.

– Не нужно обижаться на правду! – фыркнул он.

– У нас разная правда, – парировала она.

Несмотря на то что дождь продолжал идти, парень закрыл зонт и с насмешливой улыбкой протянул ей.

– Заберешь?

Она круто развернулась и пошла прочь, лишь бросив через плечо:

– Оставь себе на память от избалованной девочки.

С того дня все изменилось. Не было больше посиделок на скамейке допоздна, прогулок по аллее, долгих разговоров. Они по-прежнему являлись в привычный час, но проходили мимо друг друга, как незнакомые люди. Ее зонт он положил однажды на скамейку, и она его забрала. Пару раз ей казалось, что парень хочет заговорить, но этого не произошло. Он оказался гордецом, каких еще поискать. А она обиделась.

Листья все летели и летели с деревьев – кроны скудели, по утрам на лужах появлялась тонкая пленка льда, ветер изо дня в день становился холоднее.

Оля просыпалась утром с мыслью о том, как пойдет после школы в аллею и увидит запавшего в душу рыжего упрямца, а засыпала с теми словами на устах, которые так и рвались наружу, когда взгляд его зеленых глаз на пару мгновений останавливался на ней.

Как-то раз он не пришел, и она подумала, что ничего хуже быть не может. Но ошиблась...

Глава 23

Огонь ревности

Переключился светофор, укутанные в шарфы люди двинулись через дорогу, Денис тоже пошел. До аллеи оставалось ровно двести пятьдесят три шага. Он посчитал как-то от нечего делать.

Ветер гнал перед ним по асфальту зеленый целлофановый пакет. Как только парень делал шаг, пакет надувался и несся вперед, точно указывал путь, звал за собой.

Денис отключил телефон. Он всегда так делал, когда шел на встречу с ней. Хотелось отгородиться от шумного мира, закрыть входы и выходы из аллеи железными воротами, остановить время за пределами кленового коридора, чтобы стих ледяной ветер, шум города, голоса людей – чтобы остаться только вдвоем.

– Привет! – послышалось позади.

Он сперва не обратил внимания, но кто-то тронул его за плечо. Денис обернулся.

– Привет, – снова повторила девушка, смущенно розовея.

– Привет, – удивленно сказал он, вглядываясь в белоснежное лицо.

– Мы, кажется, учимся в одной школе... Ты не мог бы мне помочь? – просительно сложила она ладошки в белых перчатках.

Он лишь молча кивнул, не в силах поверить, что вот так запросто сбылась его мечта, зародившаяся в далеком третьем классе. Еще месяц назад при мысли об этой девчонке с чудесным именем Анжела у него отнимался язык, а сейчас он смотрел в ее огромные голубые глаза и не чувствовал даже смущения. Куда-то исчезли все эмоции, которые мешали ему подойти к ней долгие годы.

Анжела достала из кармашка короткого серого плаща телефон и пожаловалась:

– Разрядился, зараза! А мне срочно нужно позвонить.

Денис вынул свой телефон, включил и протянул ей.

– Звони.

– Спасибо! Ты меня спас! – восторженно воскликнула девушка.

Именно об этом он раньше мечтал: спасти ее, стать героем, обратить на себя внимание. Но почему-то случая такого не выдалось. Фарфоровая куколка всякий раз ускользала от него, а теперь ему стало все равно – перегорел.

Девушка вернула телефон.

– Спасибо! Супер! Просто класс! – Она огляделась, поправила на голове серенький беретик и спросила: – А ты куда идешь?

– Да так... гуляю.

– Хочешь, погуляем вместе?

Он задержался с ответом, а девушка, видимо, в нем и не нуждалась, потому что заявила:

– Тут неподалеку есть чудная аллейка. Идем?

Они пошли.

Спутница трещала без передышки. Еще до того, как они вошли в аллею, он знал о ней практически все: кем работают ее родители, сколько у нее собак, как каждую из них зовут, с какими парнями она встречалась, с кем дружит в классе, какие учителя ее недолюбливают и почему, что за музыку она слушает, какие фильмы и сериалы смотрит. Даже сколько весит, выболтала. А когда-то ему думалось, что он может простить ей любой недостаток. Оказалось, простить могла любовь, но не он.